Главная
|
Кража
велосипеда Наконец, и Авиньон. Пропускаем вперёд других пассажиров, не спеша, проходим к багажному отделению, открываем двери… и находим там только мой велосипед, в одиночестве прислоненный к стенке. Проводника и след простыл. Ещё теплилась надежда: мож, он стоит с велосипедом у вагона, мож, он по ошибке сгрузил его не на той станции… Выскочили на платформу - никого, только обходчик, простукивающий колёса вагонов. Подбежали к нему, с трудом, но он понял, в чём дело и отвёл нас в здание вокзала к информбюро. Но там развели руками и посоветовали обратиться в полицию. Побрели туда. Здание полиции - в пяти минутах ходьбы по вокзальной улице - довольно внушительное, в добротном "сталинском" стиле. На первом этаже – приёмное отделение. Дежурные полицаи (тётки чёрные) кроме французского, других языков не понимают. Но они вызвали молодого паренька, который хорошо говорил на английском. С его помощью мы и объяснялись с дежурным офицером. Сам офицер был удивлён, что мы обратились за помощью к ним: по его словам, за сохранность наших вещей должны отвечать железнодорожники, с ним и следует разбираться Он дал нам свой телефон, на случай, если те будут упираться.
Пошли обратно. Опять прибегли к помощи паренька-обходчика, который, после консультаций с коллегами, повёл нас к дежурному диспетчеру вокзала. Тот неплохо изъяснялся на английском, но нам от этого легче не стало. По словам диспетчера выходило, что в поездах 2-го класса в багажных вагонах – free service, то бишь, сам поставил велосипед, сам за ним и смотри, а у проводника, оказывается, какие-то другие обязанности. Нашу логику он не воспринимал. Заставили его созвониться с полицией. Долго они препирались по телефону, диспетчер достал пару толстых талмудов, откопал там какие-то параграфы и цитировал их полицаю. В заключение, он только развёл руками, выразил нам свои сочувствия и посоветовал вернуться в полицию. Потащились туда. По дороге справились в информбюро о ближайшем отеле, получили карту, на которой пометили местоположение гостиницы, оказавшейся сразу за полицейским участком. А там уже заступила на дежурство вечерняя смена, ещё более несведущая в иностранных языках. Привлекли к переговорам ожидавшую приёма посетительницу, которая знала с десяток слов на английском. С её и божьей помощью, с большим трудом составили на компе протокол происшествия, согласно которому мы могли получить со страховой компании компенсацию (в случае наличия у нас соответствующей страховки). Тhat's all! О нашем настроении, уже не говорю. После всего, когда мы уже втянулись в дорогу, когда всё идёт как надо, когда каждый день доставляет нам массу удовольствий, а каждый следующий обещает ещё более – такой облом! Один раз за последние 15 лет, сели в европоезд, проехали всего пару часов и так влипли... Причём, об этих национальных особенностях французских железных дорог я в и-нете и намёка не встречал, а перепахал там кучу наших, и зарубежных сайтов. Напротив, мой собственный чехо-германский опыт и информация о правилах перевозки велосипедов по Европе говорили о других порядках. Очевидно, при всей их европейской цивилизованности, здесь сыграла роль характерная французская фривольность, переросшая в безалаберность. Скажу больше. С недавних пор в моём сознании гнездится псевдонаучная теория о влиянии грамматических особенностей языка на национальный характер. Что можно ожидать от народа, который до сих пор не знает, как называется у них тот или иной лиман? который пишет Renault, а произносит Рено? пишет Hyeres, а произносит Йер? Такое вольное обращение с фонетикой, с пелёнок укрепляется в подсознании, и невольно переносится на иные сферы деятельности, лёгкость переходит, в легкомысленность, и в итоге мы получаем то, что сегодня имеем. Полагаю, что известная туповатая прямолинейность американцев, следствие того, что думают они на языке с примитивным синтаксисом, и напротив, образность китайской поэзии объясняется, в первую очередь, их письменностью основанной на иероглифах, являющихся не чем иным, как отображением конкретного образа на бумаге. Когда передовые отрядов переселенцев высаживались на берега Нового Света, говорили они, явно не на литературном английском. Когда китайские обезьяны (или панды) слезли с деревьев, им было легче нарисовать значок дерева, чем раскладывать это слово на звуки и писать каждый звук отдельно. Но сейчас, в современном мире, этот способ выражения мыслей может оказаться серьёзным тормозом. Я не знаю, что ожидать от китайцев, если они, к примеру, ж/д переезд обозначают тремя иероглифами: "сердце", "маленький" и "железная повозка". Если последний ещё можно ассоциировать с локомотивом, то вопрос для Знатоков: причём тут два первые иероглифа? Оказывается, сердце сжалось от страха, потому и стало маленьким, и следует читать как "опасность"! Недавно в Поднебесной вышел пятитомник англо-китайского словаря по атомной энергетике. Если слова и понятия, употребляемые в повседневной жизни, обозначаются у них, двумя, редко – тремя иероглифами, то в этом издании семь иероглифов на один технический термин – обычное дело. Попробуйте, опираясь на первый пример нарисовать такие вещи, как нейтрон, коэффициент реактивности, вентиль, оптрон… Но вернёмся к нашим баранам. Мысли о прекращении похода и близко не было. Только досада и горечь, чёрными полосами подчеркнувшие ставшее уже близким нам слово FRANCE. Начнём всё с начала, купим какую-нибудь колымагу, рюкзак, палатку и покатим дальше.Назад Читать дальше |