Главная
Вдоль Грона
И начался мой марафон по дорогам Восточной Европы. Две с половиной ты-сячи километров предстояло одолеть в одиночку.
До отворота на Nove Zamky шел по разбитой бетонке со старыми стыками, асфальтовая обочина которой была покрыта такими трещинами, что глаз нельзя было оторвать от дорожного полотна, чтоб не влететь в какую-нибудь яму. Линия моего движения походила на слалом во всю ширину дороги, благо, машин практически не было, так, редкие отрыжки постсоциализма " Лады" и "Шкодовки". В прошлом веке, в 78-м году, в этой стране, на этих дорогах и на этих машинах я обучался вождению. Когда впервые сел за руль автомо-бильного средства и, подчиняясь воле инструктора, вывел "Шкодовку" с большим плакатом на крыше: "Autoskola" на окрестное шоссе, меня так же мотало от обочины к обочине, и встречные машины, завидев мои манёвры, реагируя на жёлтый плакат, как на красные проблесковые маячки поспешно освобождали проезжую часть, прижимаясь к деревьям. На пересечениях с просёлками - кучи мусора, появились и мухи, о существовании которых за месяц европейских каникул мы как-то забыли. В городках громкоговорители, развешанные по главным улицам, на весь свет вещают о наличии товаров в местной торговой сети, перемежая рекламу национальны-ми мелодиями. Местный виноград – по 13 корун - 0,3 евро - 10 рублей за килограмм! Хорошее пиво - 10-13 руб. за поллитра. Мясные и колбасные из-делия дешевле, чем у нас, и лучше, только на хлеб цены европейские. Да, недалеко они ушли после "бархатной" революции...
За Нитрой, по предгорьям Штявницих верхов, дорога пошла всхолмлённая среди небольших, убранных пятачков полей, на обочинах полно зрелых яблок, слив и алычи, ешь – не хочу. За Zlat? Moravce выехал к Грону. К этой реке, бегущей промеж Словенского Рудогорья и Низких Татр, я примеривался ещё четверть века тому назад, работая на АЭС "Bogunice", и вот представилась возможность осуществить тогдашнюю задумку: пройти всю реку от истоков до устья, правда, в обратном направлении, на ином средстве передвижения. И две сотни километров я шёл в гору, не теряя из виду её светлых струй.
Остановился искупаться, поставил на кемпинг-газ котелок, высыпав в него пачку концентрированного супа, и спустился к воде. По реке весело махали вёслами водники, сплавляющиеся на трёх пластиковых каноэ. Не взи-рая на принадлежность к полу, все щеголяли голыми торсами. Можно было подумать, что находишься в Германии: немцы большие любители устраивать нудистские пляжи и голые заплывы на байдарках. Погода позволяла - 28° в тени, а быстрая речка, небольшие перекаты, хорошая компания – что ещё надо туристу?
Следующие 3-4 десятка километров до Жиара-над-Гроном стали самыми опасными за всю дорогу. Узкая асфальтовая полоса, оттеснённая к реке горным склоном, следовала всем изгибам водного потока. Грузовики и длинномеры, идущие вверх, не снижая скорости, проносились в полуметре, притирая тебя к железному отбойнику, гремя железом, как товарные составы - не дай бог качнуться чуть в сторону. Выручал только приобретенный за четыре недели непрерывных тренировок навык: умение идти строго по 10-сантиметровой ширины белой полосе, обозначающей край дорожного полотна. Только за Банска-Быстрицей дорога обрела нормальную обочину и дальше, до самой Украины машины уже не донимали. А за Брезно, и вовсе, основная трасса ушла на север, оставив меня наедине с рекой и горами.
В Банска-Быстрицу – центр словацкого национального повстания, я въехал аккурат в годовщину этого события, 29-го августа. Город пересёк город по зелёной тропе, символизирующей доблестный путь партизан по Словенскому Рудогорию – широкой пешеходной дорожке, посыпанной мелкой гранитной крошкой малахитового цвета, завезённой аж из Швейцарии. Несмотря на государственный праздник, народу на улицах мало, большинство, видно, игнорируют официальные мероприятия и предпочитает заниматься домашним хозяйством. Признаки праздника угадываются лишь по закрытым торговым точкам и нерабо-тающим почтовым отделениям - второй день не могу отправить домой весточку.
В центре города приметил частный спортивный магазин, двери которого, вопреки устоявшимся обычаям, в выходной день были открыты. До конца лета осталось два дня, а у меня из одёжки - только пара футболок и шорты, дальше тянуть некуда: пора восстанавливать утерянные во Франции тёплые вещи. Поскольку, текстильная промышленность Словакии, в своё время, была на достойном уровне, я рассчитывал именно здесь приобрести какую-нибудь кофтёнку и недорогую непромокаемую ветровку. Но цены в магазине и на одеяния, и на "веложелезо" превышали даже австрийские в полтора-два раза. Озадаченный я вышел вон.
У магазина словак, отставив в сторону свой шоссейник, разглядывал мой байк. Классная техника – с некоторой завистью заключил он (его велосипед лет на 15 был старше), перепала похвала и моему стеклопластиковому баулу. На вопрос о фирме-изготовителе велосипеда, я, после некоторого раздумья, рассчитывая капельку польстить ему, добавил-таки, отслеживая реакцию собеседника: "Это чешская фирма". Ни одна жилка на его лице не дрогнула, будто не расслышал. Зря я это сказал. Давняя ревность между словацким и чешским народами, не только не угасла за последние четверть века, а напротив, после разделения стран в 90-годах прошлого века, они окончательно и безнадёжно отдалились друг от друга.
Объяснение непомерным ценам в магазинах оказалось довольно простым: правительство, поддерживая местного производителя, ввело самашедшие пошлины на импортные товары. Но, похоже, что ожидаемого результата они не достигли: из-за высоких поборов ассортимент импортных товаров весьма скуден, а туземная* промышленность ничуть не воспряла, да и она, по природе своей, замкнутая на себя в такой маленькой стране, изначально не способна обеспечить всё возрастающий спрос современного европейца. Наглядный пример: этот парень хотел купить здесь новую покрышку для своего велосипеда взамен своей, сильно порезанной накануне, но таковых не оказалось, и он настроился ехать за ней в Зволен, за 30 км отсюда, предлагал и мне составить ему компанию, что было совсем не по пути и, распрощавшись, мы разъехались в разные стороны.
* В мои времена в Чехословакии в большом ходу был Tuzemny rom. Я довольно долго – пока не освоил язык – недоумевал, почему этот, отвратительный напиток, завозится сюда в таких количествах (по моему разумению - из Кубы, подобно, в словацкой транскрипции - "кубанским" апельсинам, высушенную кожуру которых не угрызёшь), и относил это к издержкам социалистической интеграции, завалившей словацкие прилавки товарами из КНР, ГДР, СФРЮ, Албании и прочих стран упёртого социализма. Оказалось, что название этого алкогольного продукта довольно просто переводится как "местный" (ту земный – тутошней земли) и только лингвистические корни славянского языка связывают этот напиток, в нашем сознании, с голыми аборигенами, заселяющими далёкие Карибские острова.
И начался мой марафон по дорогам Восточной Европы. Две с половиной ты-сячи километров предстояло одолеть в одиночку.
До отворота на Nove Zamky шел по разбитой бетонке со старыми стыками, асфальтовая обочина которой была покрыта такими трещинами, что глаз нельзя было оторвать от дорожного полотна, чтоб не влететь в какую-нибудь яму. Линия моего движения походила на слалом во всю ширину дороги, благо, машин практически не было, так, редкие отрыжки постсоциализма " Лады" и "Шкодовки". В прошлом веке, в 78-м году, в этой стране, на этих дорогах и на этих машинах я обучался вождению. Когда впервые сел за руль автомо-бильного средства и, подчиняясь воле инструктора, вывел "Шкодовку" с большим плакатом на крыше: "Autoskola" на окрестное шоссе, меня так же мотало от обочины к обочине, и встречные машины, завидев мои манёвры, реагируя на жёлтый плакат, как на красные проблесковые маячки поспешно освобождали проезжую часть, прижимаясь к деревьям. На пересечениях с просёлками - кучи мусора, появились и мухи, о существовании которых за месяц европейских каникул мы как-то забыли. В городках громкоговорители, развешанные по главным улицам, на весь свет вещают о наличии товаров в местной торговой сети, перемежая рекламу национальны-ми мелодиями. Местный виноград – по 13 корун - 0,3 евро - 10 рублей за килограмм! Хорошее пиво - 10-13 руб. за поллитра. Мясные и колбасные из-делия дешевле, чем у нас, и лучше, только на хлеб цены европейские. Да, недалеко они ушли после "бархатной" революции...
За Нитрой, по предгорьям Штявницих верхов, дорога пошла всхолмлённая среди небольших, убранных пятачков полей, на обочинах полно зрелых яблок, слив и алычи, ешь – не хочу. За Zlat? Moravce выехал к Грону. К этой реке, бегущей промеж Словенского Рудогорья и Низких Татр, я примеривался ещё четверть века тому назад, работая на АЭС "Bogunice", и вот представилась возможность осуществить тогдашнюю задумку: пройти всю реку от истоков до устья, правда, в обратном направлении, на ином средстве передвижения. И две сотни километров я шёл в гору, не теряя из виду её светлых струй.
Остановился искупаться, поставил на кемпинг-газ котелок, высыпав в него пачку концентрированного супа, и спустился к воде. По реке весело махали вёслами водники, сплавляющиеся на трёх пластиковых каноэ. Не взи-рая на принадлежность к полу, все щеголяли голыми торсами. Можно было подумать, что находишься в Германии: немцы большие любители устраивать нудистские пляжи и голые заплывы на байдарках. Погода позволяла - 28° в тени, а быстрая речка, небольшие перекаты, хорошая компания – что ещё надо туристу?
Следующие 3-4 десятка километров до Жиара-над-Гроном стали самыми опасными за всю дорогу. Узкая асфальтовая полоса, оттеснённая к реке горным склоном, следовала всем изгибам водного потока. Грузовики и длинномеры, идущие вверх, не снижая скорости, проносились в полуметре, притирая тебя к железному отбойнику, гремя железом, как товарные составы - не дай бог качнуться чуть в сторону. Выручал только приобретенный за четыре недели непрерывных тренировок навык: умение идти строго по 10-сантиметровой ширины белой полосе, обозначающей край дорожного полотна. Только за Банска-Быстрицей дорога обрела нормальную обочину и дальше, до самой Украины машины уже не донимали. А за Брезно, и вовсе, основная трасса ушла на север, оставив меня наедине с рекой и горами.
В Банска-Быстрицу – центр словацкого национального повстания, я въехал аккурат в годовщину этого события, 29-го августа. Город пересёк город по зелёной тропе, символизирующей доблестный путь партизан по Словенскому Рудогорию – широкой пешеходной дорожке, посыпанной мелкой гранитной крошкой малахитового цвета, завезённой аж из Швейцарии. Несмотря на государственный праздник, народу на улицах мало, большинство, видно, игнорируют официальные мероприятия и предпочитает заниматься домашним хозяйством. Признаки праздника угадываются лишь по закрытым торговым точкам и нерабо-тающим почтовым отделениям - второй день не могу отправить домой весточку.
В центре города приметил частный спортивный магазин, двери которого, вопреки устоявшимся обычаям, в выходной день были открыты. До конца лета осталось два дня, а у меня из одёжки - только пара футболок и шорты, дальше тянуть некуда: пора восстанавливать утерянные во Франции тёплые вещи. Поскольку, текстильная промышленность Словакии, в своё время, была на достойном уровне, я рассчитывал именно здесь приобрести какую-нибудь кофтёнку и недорогую непромокаемую ветровку. Но цены в магазине и на одеяния, и на "веложелезо" превышали даже австрийские в полтора-два раза. Озадаченный я вышел вон.
У магазина словак, отставив в сторону свой шоссейник, разглядывал мой байк. Классная техника – с некоторой завистью заключил он (его велосипед лет на 15 был старше), перепала похвала и моему стеклопластиковому баулу. На вопрос о фирме-изготовителе велосипеда, я, после некоторого раздумья, рассчитывая капельку польстить ему, добавил-таки, отслеживая реакцию собеседника: "Это чешская фирма". Ни одна жилка на его лице не дрогнула, будто не расслышал. Зря я это сказал. Давняя ревность между словацким и чешским народами, не только не угасла за последние четверть века, а напротив, после разделения стран в 90-годах прошлого века, они окончательно и безнадёжно отдалились друг от друга.
Объяснение непомерным ценам в магазинах оказалось довольно простым: правительство, поддерживая местного производителя, ввело самашедшие пошлины на импортные товары. Но, похоже, что ожидаемого результата они не достигли: из-за высоких поборов ассортимент импортных товаров весьма скуден, а туземная* промышленность ничуть не воспряла, да и она, по природе своей, замкнутая на себя в такой маленькой стране, изначально не способна обеспечить всё возрастающий спрос современного европейца. Наглядный пример: этот парень хотел купить здесь новую покрышку для своего велосипеда взамен своей, сильно порезанной накануне, но таковых не оказалось, и он настроился ехать за ней в Зволен, за 30 км отсюда, предлагал и мне составить ему компанию, что было совсем не по пути и, распрощавшись, мы разъехались в разные стороны.
* В мои времена в Чехословакии в большом ходу был Tuzemny rom. Я довольно долго – пока не освоил язык – недоумевал, почему этот, отвратительный напиток, завозится сюда в таких количествах (по моему разумению - из Кубы, подобно, в словацкой транскрипции - "кубанским" апельсинам, высушенную кожуру которых не угрызёшь), и относил это к издержкам социалистической интеграции, завалившей словацкие прилавки товарами из КНР, ГДР, СФРЮ, Албании и прочих стран упёртого социализма. Оказалось, что название этого алкогольного продукта довольно просто переводится как "местный" (ту земный – тутошней земли) и только лингвистические корни славянского языка связывают этот напиток, в нашем сознании, с голыми аборигенами, заселяющими далёкие Карибские острова.