Главная
ДаешьАльпы!
Осталась позади автострада, не осилившая крутые, извилистые подъёмы и мы идём теперь вместе с автотранспортом. Навстречу с включённым ближним светом катят тяжёлые немецкие лимузины, направляющиеся к морю, вытеснившие лёгкие французские и итальянские малолитражки. В угоду состоятельным немцам, населённые пункты, расположенные вдоль трассы, обильно уставлены громадными рекламными плакатами с логотипами известных автомобильных фирм, под которыми на постаментах выставлены образцы предлагаемой продукции.
Нам осталось пройти последнюю, девятую сотню итальянских километров. Илья, наверное, для того, чтобы сгладить горечь расставания с этой страной, вынес из очередного маркета вместе с кучей прочей снеди две большие коробки с пиццей сантиметров 30 в диаметре. "Вот, – говорит, – одну съедим на обед, а вторую оставим на ужин". Заглянув в упаковки, я присвистнул: "Илюш, где ж мы в лесу микроволновку возьмём? Тесто ж сырое!" "Да ты что! – возмутился он. – Они просто из холодильника. Я ж смотрел, вон и корочка снизу поджаренная." Но, проткнув пальцем слой сыра, кетчупа и овощей, вынужден был согласиться со мной. "Ладно, – успокоил я его, – сварим из них суп, всё, что требуется, в них есть: колбаска, сырок, красные перчики, томаты, ну а тесто выступит в роли кнедликов (которые, к слову сказать, я терпеть не мог у чехов)".
На обед остановились под 50-метровыми опорами моста, прокинутого через речку, с водой цвета морской волны и такой холоднющей, что я чуть руки не поморозил, устроив небольшую постирушку, пока Илья, возился с обедом. Несмотря на его старания, суп получился настолько отвратительным, что сам повар отказался его есть и ограничился тем, что выковыривал из второй пиццы всё, что можно было проглотить без тепловой обработки. К ужину пришлось ещё прикупать провианта.
В этой части Итальянских Доломитов довольно много горных озёр. Если одни довольно живописны в окружении гор, и привлекают к себе немало любителей свежего воздуха и чистой воды, то другие, несмотря на свою небесную голубизну, напоминают большие лужи, скопившиеся у плотин, к их воде не подступиться из-за широкой полосы зыбких лёссовых отложений. За озером Санто-Корче дорога ещё круче полезла в гору. Нас нагнала группа из дюжины шоссейников, в составе которой был и сухонький, довольно пожилой старичок, накручивающий наравне с вдвое более молодыми коллегами. Судя по их темпу и оживлённой беседе, они не принадлежали к профессионалам, а просто выбрались на вылазку в горы. Не обошли вниманием и нас. На ходу поинтересовались, откуда мы, куда держим путь и, выразив всеобщее одобрение нашему мероприятию, пригласили присоединиться к их компании, но мы вежливо отказались, хотя могли бы поддерживать и их скорость.
В Италии, по сравнению с пройденными нами странами, заметен уклон в сторону шоссейной техники. Если в Испании, не столь продвинутой на данном поприще, довольно много ширпотребовских велосипедов а-ля mountingbike, если во Франции предпочитают 28-дюймовые "гибриды" и многоскоростные городские велосипеды, то итальянцы однозначно сделали выбор в пользу спортивной техники. В этом мы имели возможность лишний раз убедиться, притормозив у фирменного веломагазина.
Обогнув представительного гражданина лет шестидесяти, упихивающего в пятую дверь "пассата" только что приобретённый тонкотрубный "Colnago", стоимостью тысячи в полторы евро, мы вошли в магазин. Всё, что могла пожелать душа велосипедиста, было в наличии: широкий выбор велосипедов, комплектующих, запчастей, одеяний. Совершив обзорную экскурсию по всем залам, мы остановились у стендов с "навеской": пришло время, если придерживаться принципов циклической замены, сменить цепь. Моя отработала уже свыше двух тысяч км, а запасных из дому брать не стали, рассчитывая прикупить в дороге. Во Франции же, после всех перипетий с пропажей велосипеда, после массовых закупок в "Dechatlon"е, заниматься этим не хотелось. Но, несмотря на обширное предложение, так и не найдя подходящей цепи на полках, вынуждены были обратиться за помощью к менеджеру. Ещё минут десять ждали, пока продавец перерывал все полки, стеллажи склада, компьютер и, в конце концов, только развёл руками: цепей полно, но все они на 9-10-ти звёздочные кассеты. Вот так! У нас в "Велопитере" только перспективные статьи "В погоне за 10-й звездой Shimano", а здесь уже цепи на нормальную восьмискоростную кассету не купишь!
Сегодня, вспоминая наши встречи с представителями народов, населяющих северное средиземноморье, осталось впечатление полного взаимопонимания, и отсутствия каких бы то ни было языковых преград между нами. И это притом, что испанцы, французы, итальянцы - демонстративно пренебрегают другими европейскими языками, некоторые подвижки заметны лишь в курортных центрах и среди молодёжи. Разговорниками мы не пользовались, хотя запаслись полным комплектом, потому что не было времени и на минимальное знакомство с ними, а в Авиньоне и те пропали вместе с велосипедом. Как показала практика, вполне достаточно наших школьно-институтских знаний английского (немецкий в этих странах совсем не в ходу) и – если это не срабатывало – языка жестов. Но самое главное – доброжелательное отношение к собеседнику и желание помочь ему, чего у граждан Европы хватало с избытком.
Случались курьёзные случаи. До последнего времени переговоры с населением вёл, в основном, Илья: его английский уступал только моему немецкому. Я же выступал в роли умной собаки, которая всё понимает, но сказать не может. По мере углубления в Доломитовые Альпы изменился не только рельеф местности, но и характер поселений, который всё меньше походил на итальянские, появились даже вывески на немецком. Здесь чаще проявлял инициативу я. На одном из велосипедных перекрёстков разговорились с молодым пареньком, когда минут через 10 разъехались, Илья забурчал мне в спину: "Что ты везде лезешь со своим немецким? Он с тобой на английском говорит, а ты ему на немецком талдычишь." Вот тебе на! А я даже не понял, думал, мы с ним на одном языке беседуем". Видно, наши обоюдные познания в этих европейских языках оказались прямо противоположными: знания одного языка хватало для понимания собеседника, но было недостаточно для ведения активного разговора, и мы, сами того не замечая, переходили на другой, более удобный для себя язык.
Нечто подобное было со мной по возвращению из Словакии, когда после тесного двухлетнего общения с братьями–славянами я настолько наблатыкался в словацком, что стоило уху уловить нерусское слово, как переключатель в мозгу щёлкал, и я моментально перескакивал на словацкий. Если на рынке в Чопе, где мы приценивались к свежим помидорчикам, пока у поезда меняли колёсные тележки, меня останавливала реакция оторопевших продавцов и вер-нуться на русский не составляло труда, то в московском метро, когда чернокожий африканец спросил, как проехать к Красной площади, я ничего не мог с собой поделать: несмотря на все попытки, вытащить из закоулков памяти элементарные англоязычные обороты, зазубренные в школьные годы, из моих уст, помимо моей воли, изливались только словацкие слова, так, на словацкой мове и объяснял ему дорогу.
Осталась позади автострада, не осилившая крутые, извилистые подъёмы и мы идём теперь вместе с автотранспортом. Навстречу с включённым ближним светом катят тяжёлые немецкие лимузины, направляющиеся к морю, вытеснившие лёгкие французские и итальянские малолитражки. В угоду состоятельным немцам, населённые пункты, расположенные вдоль трассы, обильно уставлены громадными рекламными плакатами с логотипами известных автомобильных фирм, под которыми на постаментах выставлены образцы предлагаемой продукции.
Нам осталось пройти последнюю, девятую сотню итальянских километров. Илья, наверное, для того, чтобы сгладить горечь расставания с этой страной, вынес из очередного маркета вместе с кучей прочей снеди две большие коробки с пиццей сантиметров 30 в диаметре. "Вот, – говорит, – одну съедим на обед, а вторую оставим на ужин". Заглянув в упаковки, я присвистнул: "Илюш, где ж мы в лесу микроволновку возьмём? Тесто ж сырое!" "Да ты что! – возмутился он. – Они просто из холодильника. Я ж смотрел, вон и корочка снизу поджаренная." Но, проткнув пальцем слой сыра, кетчупа и овощей, вынужден был согласиться со мной. "Ладно, – успокоил я его, – сварим из них суп, всё, что требуется, в них есть: колбаска, сырок, красные перчики, томаты, ну а тесто выступит в роли кнедликов (которые, к слову сказать, я терпеть не мог у чехов)".
На обед остановились под 50-метровыми опорами моста, прокинутого через речку, с водой цвета морской волны и такой холоднющей, что я чуть руки не поморозил, устроив небольшую постирушку, пока Илья, возился с обедом. Несмотря на его старания, суп получился настолько отвратительным, что сам повар отказался его есть и ограничился тем, что выковыривал из второй пиццы всё, что можно было проглотить без тепловой обработки. К ужину пришлось ещё прикупать провианта.
В этой части Итальянских Доломитов довольно много горных озёр. Если одни довольно живописны в окружении гор, и привлекают к себе немало любителей свежего воздуха и чистой воды, то другие, несмотря на свою небесную голубизну, напоминают большие лужи, скопившиеся у плотин, к их воде не подступиться из-за широкой полосы зыбких лёссовых отложений. За озером Санто-Корче дорога ещё круче полезла в гору. Нас нагнала группа из дюжины шоссейников, в составе которой был и сухонький, довольно пожилой старичок, накручивающий наравне с вдвое более молодыми коллегами. Судя по их темпу и оживлённой беседе, они не принадлежали к профессионалам, а просто выбрались на вылазку в горы. Не обошли вниманием и нас. На ходу поинтересовались, откуда мы, куда держим путь и, выразив всеобщее одобрение нашему мероприятию, пригласили присоединиться к их компании, но мы вежливо отказались, хотя могли бы поддерживать и их скорость.
В Италии, по сравнению с пройденными нами странами, заметен уклон в сторону шоссейной техники. Если в Испании, не столь продвинутой на данном поприще, довольно много ширпотребовских велосипедов а-ля mountingbike, если во Франции предпочитают 28-дюймовые "гибриды" и многоскоростные городские велосипеды, то итальянцы однозначно сделали выбор в пользу спортивной техники. В этом мы имели возможность лишний раз убедиться, притормозив у фирменного веломагазина.
Обогнув представительного гражданина лет шестидесяти, упихивающего в пятую дверь "пассата" только что приобретённый тонкотрубный "Colnago", стоимостью тысячи в полторы евро, мы вошли в магазин. Всё, что могла пожелать душа велосипедиста, было в наличии: широкий выбор велосипедов, комплектующих, запчастей, одеяний. Совершив обзорную экскурсию по всем залам, мы остановились у стендов с "навеской": пришло время, если придерживаться принципов циклической замены, сменить цепь. Моя отработала уже свыше двух тысяч км, а запасных из дому брать не стали, рассчитывая прикупить в дороге. Во Франции же, после всех перипетий с пропажей велосипеда, после массовых закупок в "Dechatlon"е, заниматься этим не хотелось. Но, несмотря на обширное предложение, так и не найдя подходящей цепи на полках, вынуждены были обратиться за помощью к менеджеру. Ещё минут десять ждали, пока продавец перерывал все полки, стеллажи склада, компьютер и, в конце концов, только развёл руками: цепей полно, но все они на 9-10-ти звёздочные кассеты. Вот так! У нас в "Велопитере" только перспективные статьи "В погоне за 10-й звездой Shimano", а здесь уже цепи на нормальную восьмискоростную кассету не купишь!
Сегодня, вспоминая наши встречи с представителями народов, населяющих северное средиземноморье, осталось впечатление полного взаимопонимания, и отсутствия каких бы то ни было языковых преград между нами. И это притом, что испанцы, французы, итальянцы - демонстративно пренебрегают другими европейскими языками, некоторые подвижки заметны лишь в курортных центрах и среди молодёжи. Разговорниками мы не пользовались, хотя запаслись полным комплектом, потому что не было времени и на минимальное знакомство с ними, а в Авиньоне и те пропали вместе с велосипедом. Как показала практика, вполне достаточно наших школьно-институтских знаний английского (немецкий в этих странах совсем не в ходу) и – если это не срабатывало – языка жестов. Но самое главное – доброжелательное отношение к собеседнику и желание помочь ему, чего у граждан Европы хватало с избытком.
Случались курьёзные случаи. До последнего времени переговоры с населением вёл, в основном, Илья: его английский уступал только моему немецкому. Я же выступал в роли умной собаки, которая всё понимает, но сказать не может. По мере углубления в Доломитовые Альпы изменился не только рельеф местности, но и характер поселений, который всё меньше походил на итальянские, появились даже вывески на немецком. Здесь чаще проявлял инициативу я. На одном из велосипедных перекрёстков разговорились с молодым пареньком, когда минут через 10 разъехались, Илья забурчал мне в спину: "Что ты везде лезешь со своим немецким? Он с тобой на английском говорит, а ты ему на немецком талдычишь." Вот тебе на! А я даже не понял, думал, мы с ним на одном языке беседуем". Видно, наши обоюдные познания в этих европейских языках оказались прямо противоположными: знания одного языка хватало для понимания собеседника, но было недостаточно для ведения активного разговора, и мы, сами того не замечая, переходили на другой, более удобный для себя язык.
Нечто подобное было со мной по возвращению из Словакии, когда после тесного двухлетнего общения с братьями–славянами я настолько наблатыкался в словацком, что стоило уху уловить нерусское слово, как переключатель в мозгу щёлкал, и я моментально перескакивал на словацкий. Если на рынке в Чопе, где мы приценивались к свежим помидорчикам, пока у поезда меняли колёсные тележки, меня останавливала реакция оторопевших продавцов и вер-нуться на русский не составляло труда, то в московском метро, когда чернокожий африканец спросил, как проехать к Красной площади, я ничего не мог с собой поделать: несмотря на все попытки, вытащить из закоулков памяти элементарные англоязычные обороты, зазубренные в школьные годы, из моих уст, помимо моей воли, изливались только словацкие слова, так, на словацкой мове и объяснял ему дорогу.