Клошарник
Стараясь не бередить душу думами
о потерянном, доплелись до гостиницы. Проходя мимо
стеклянной витрины с
выставленными велосипедами, заглянули в магазинчик, чтобы прицениться.
Оказалось, что это прокат, но информация, полученная от тёмнокожего
служащего, обнадёжила, получается, что цены на технику не выше
московских. Нам подарили ещё одну карту Авиньона с отмеченным на ней
веломагазином.
В гостинице стоимость
человеко-места начиналась от 26 евро, что нас не смутило: после
сегодняшней встряски не мешало бы расслабиться, да свободных номеров
не оказалось. Мы не стали обходить
другие городские отели,
которых, судя по карте, было немало, но забитые экскурсионными
автобусами стоянки под стенами древнего города, указывали на то, что
туристский сезон в разгаре не только на побережье, потому мы и
направились в сторону кемпингов. Требовалось срочно обрести крышу над
головой: надвигалась огромная грозовая туча. Целую неделю мы с
завистью посматривали на кучерявые головы облаков, выглядывающие из-за
гор, с надеждой, что и на нас прольётся благодатная влага, но изо дня
в день наши чаяния таяли и растворялись в бездонной синеве вместе с
последними останками небесных странников, сумевших преодолеть
перевалы. И вот, дождались, но так не ко времени!
По мосту мы перешли через Рону в
парковую зону Авиньона. Пройдя с полкилометра, увидели за деревьями
огороженную поляну размером с футбольное поле, в ближайшем углу
которой стояли две палатки. Рядом - открытая стойка с умывальниками
(как у нас в пионерлагере), кучерявый француз, стирал в пластмассовом
тазике рубашку. В дальнем углу поляны виднелись ещё 2-3 палатки, в
стороне кучка из старых тентов, матрацев, разбитых велосипедов.
Справились у француза, далеко ли
до кемпинга, тот махнул
рукой вперёд, но гостеприимно предложил нам остаться здесь: места
много, никто не беспокоит и, главное, бесплатно. Как и остальные 99,9
% его сограждан, говорил он только на родном языке, но мы всё поняли.
Пока дождь не разошёлся,
побежали с флягами к умывальникам, но краны оказались сухими. На
помощь поспешил наш кудрявый знакомый. Он вывел нас к пожарному
гидранту, расположенному за пределами лагеря, на перекрёстке и,
показывая знаками, чтоб мы вели себя тихо, а то местные аборигены
ругаются за несанкционированное пользование водозаборной колонкой, с
помощью припрятанной в траве железяки открутил кран. Подставив фляги
под мощную струю, мы набрали свои 7 литров воды, пополнив при этом
парой кубометров большущую
лужу, разлившуюся пред оградой ближайшего дома. Интересно было,
наверное, наблюдать эту
операцию со стороны, помня о том, как
работают повсеместно
используемые клапанные краны, отмеряющие потребителю мизерные порции
драгоценной влаги.
Велосипедист, лет сорока,
направлявшийся от дальних палаток к выходу из "загона", обратил
внимание на нашу импровизированную палатку и, заметив у неё своих
коллег, подошёл познакомиться. Бельгиец, путешествует один, в день у
него выходит 50-60 км, в жаркие часы, в сиесту, он отдыхает где-нибудь
в тени. Обсудили наши потери. Сошлись на том, что, скорое всего, это
дело рук арабов, ехавших с нами: сказывается близость воровского
города Марселя. Сам он соблюдает меры предосторожности, вот и здесь,
отлучился в магазин, попросив соседей присмотреть за его
палаткой.
Бельгийца сменил ещё один
представитель "дальнего лагеря", по всему видно, из числа постоянно
там прописанных клошаров и решивший воспользоваться
случаем: стрельнуть
сигаретку у новых обитателей. Не сильно расстроившись из-за отсутствия
у нас курева
(no
smoking),
он, узнав что мы русские, радостно лопоча, упрыгал к своим и через
минуту вернулся с жизнерадостным белобрысым пареньком, лет 20-ти.
Главная
Метров через триста нашли и
кемпинг. Мест свободных – достаточно, но бунгало заняты, а палаток
напрокат они не держали. Следующие два лагеря проверять не стали.
Вернулись на поляну. Кучерявый француз бурно нас
приветствовал. Порывшись в
куче барахла, нашли там
хороший тент, дно от палатки и
много углепластиковых
стоек. Прихватив там же пару поролоновых матрацев, соорудили под
деревом вполне приличный и надежный шалаш. И во время. Над
головами уже нависла свинцовая туча и первые, редкие, но тяжёлые капли
дождя уже оставляли
маленькие кратеры на пыльной дорожке. Пока мы возились с
укрытием, рядом какой-то бомж собрал из разрозненных останков полтора
велосипеда, и прислонив один из них к ограде, попросил нас присмотреть
за ним, пока он отвозит второй, и если кто-нибудь позарится на дело
его трудов, сказать, что данное изделие не беспризорное, а принадлежит
ему. Воистину, наше общение с местным населением всё больше напоминает
разговоры Кузьмича с финном из "Особенностей национальной
охоты".
Серёжа из Риги, приехал
сюда на заработки второй раз. В прошлом году он получил на уборке
помидоров больше, чем заработал бы в Риге за год. Но в этом сезоне
урожай ещё не подоспел, да и прежний хозяин кормит одними обещаниями,
и он уже с месяц на велосипеде, одолженном у бомжей, безрезультатно
объезжает фермерские участки в поисках приработка. Но не унывает,
полон решимости за оставшиеся два месяца наверстать упущенное и не
только вернуть деньги, взятые взаймы у матери, но и заработать себе на
жизнь. За месяцы, проведённые в языковой среде, он неплохо натаскался
во французском и чувствовал себя среди галлов, как рыба в воде.
Соскучившись по общению с соотечественниками, он охотно делился с нами
информацией о городе, о магазинах и прочих особенностях этой страны.
Разговор затянулся. С большим трудом, сославшись на то, что день у нас
выдался очень тяжёлый, а завтрашний обещает быть не менее напряжённым,
и надо отдохнуть, распрощались с ним и полезли в свою берлогу.
Засып?ли под зажигательные ритмы танцевальной музыки, бьющей из
соседнего кемпинга. Туча опять разочаровала, дождь до нас не
дотянулся.